Метафора

(греч. metaphora - перенос)

   иносказание, в котором признание одного предмета переносятся на другой, чтобы сделать высказывание более доходчивым, ярким, впечатляющим. Использование слова или выражения в переносном смысле может основываться либо на сходстве сопоставляемых вещей, либо на существующем констрасте между ними. В теории литературы метафоры подразделяются на олицетворяющие и овеществляющие, на простые и развернутые, на метафоры-символы и метафоры по сходству и т. д.

   Метафорами насыщены классические литературные тексты. Они в изобилии присутствуют в Библии. Необходимость их использования авторами Священного Писания возникала каждый раз, когда они начинали говорить о Боге. Убежденные в непостижимости великой тайны, которую несет в себе Бог-Творец, они находили способ говорить о Нем и Его делах при помощи языка метафор. Последние при этом носили либо антропоморфный, либо «физиоморфный» характер, т. е. образы-сравнения черпались как из сферы человеческого существования, так и из мира природно-стихийных проявлений космической, природной и животной жизни. Не дававшие исчерпывающих характеристик Бога, что было невозможно и на что библейские авторы не претендовали, они, тем не менее, при помощи метафор как бы приближали Бога к пределам человеческого понимания, вводили Его в круг человеческих представлений, порождали у читателя ощущение как величия Творца, так и способности Его снисходить до человека. Когда пророк Иезекииль видел явление Бога перед ним, то он в своем описании этого пользовался синтетической метафорой, в которую входили образы облака и сияния, огня и радуги, топаза и сапфира, льва и орла, меди и колесницы: «И я видел, и вот, бурный ветер шел от севера, великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него; и из середины его видно было подобие четырех животных, - и таков был вид их: облик их был, как у человека... И шли они, каждое в ту сторону, которая перед лицем его; куда дух хотел идти, туда и шли; во время шествия своего не оборачивались. И вид этих животных был как вид горящих углей, как вид лампад; огонь ходил между животными, и сияние от огня и молния исходила из огня. И животные быстро двигались туда и сюда, как сверкает молния... И когда они шли, я слышал шум крыльев их, как бы шум многих вод, как бы глас Всемогущего, сильный шум, как бы шум в,воииском стане; а когда они останавливались, опускали крылья свои. И голос был со свода, который над головами их; когда они останавливались, тогда опускали крылья свои. А над сводом, который над головами их, было подобие престола по виду как бы из камня сапфира; а над подобием престола было как бы подобие человека вверху на нем. И видел как бы пылающий металл, как бы вид огня внутри него вокруг; от вида чресл его и выше и от вида чресл его и ниже я видел как бы некий огонь, и сияние было вокруг него. В каком виде бывает радуга на облаках во время дождя, такой вид имело это сияние кругом. Такое было видение подобия славы Господней. Увидев это, я пал на лице свое, и слышал глас Глаголющего, и Он сказал мне: сын человеческий! стань на ноги твои, и Я буду говорить с тобою» (Иез. 1,4-2,1).

   В русском философско-эстетическом романтизме начала XIX в. с его привязанностью к идеям Ф. Шеллинга метафора трактовалась чрезвычайно широко. В. Ф,- Одоевский видел в ней универсалию, с помощью которой можно объяснять как явления художественной жизни, так и взаимосвязанные между собой феномены природного мира. «В природе, - утверждал он, - все есть метафора одно другого».

   Метафора - это не только выразительное языковое средство, но и важный мыслительный инструмент, которым пользуются не только литераторы, но и философы (X. Ортега-и-Гассет «Две великие метафоры», 1925), культурологи, ученые. В ряде случаев метафоры имеют значения и смыслы, которые не умещаются в художественноэстетические рамки и носят культурологический и общенаучный характер. Так, поэт М. Волошин развернул две метафоры обезбоженной, секуляризованной реальности - «мир-механизм» и «человек-машина»:

   Машина научила человека Пристойно мыслить, здраво рассуждать.

   Она ему наглядно доказала,

   Что духа нет, а есть лишь вещество,

   Что человек такая же машина,

   Что звездный космос только механизм / Для производства времени, что мысль / Простой продукт пищеваренья мозга. / Что бытие определяет дух,

   Что гений - вырожденье, что культура / Увеличение числа потребностей,

   Что идеал - благополучие и сытость, Что есть единый мировой желудок / И нет иных богов, кроме него.

   Философское сознание часто прибегает к мировоззренческим метафорам «мир-часы», «мир-машина», «мир-организм» «мир-текст» и др. Современные исследователи (И. Пригожин, И. Стенгерс, О. Балла, С. Гусев и др.) связывают историческую смену научных и философских картин мира со сменами фундаментальных миро- описательных метафор. «В любую эпоху господствующая метафора никогда не звучит соло, она всегда лишь наиболее сильный из множества голосов, каждый из которых ведет свою постоянную тему в научном (и не только научном) познании. В этом хоре всегда можно расслышать голоса прошлого и будущего, силящиеся пробиться к солированию. Но господствующая метафора подавляет более слабые до тех пор, пока не исчерпает свою мелодию. Некоторое время две-три ключевые метафоры могут звучать одинаково сильно: либо в унисон, либо контрапунктом, - тогда становится неясно, какая же из них будет солировать в ближайшем будущем. В конечном счете побеждает та, которая в данной культурной ситуации таит в себе больше эвристических возможностей» (А. М. Еременко, 2000).

   ◘ Лит.: Кузовкин А., Непомнящий Н. Метафорическая деформация //Космический век. 1993. № 1. Теория метафоры. - М., 1990; Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. - М., 1978.